Женские истории. Данилина. 2003. - 28февр "Брат Чичиков" - Ведьма Лишь однажды Эльвире Данилиной пришлось играть не земную конкретную женщину, а символ, знак, загадку вечную, проклятый вопрос, бренд, дух, образ ирреальный, мистический. Нина Садур обозвала его Ведьмой, смыслово сомкнув с главным гоголевским женским персонажем. Театр переименовал в Даму с полномочиями, что сути не меняло. Можно было бы и так - обратная сторона луны. Драматург, инсценируя "Мертвые души", увидела связь между оторопью Гоголя перед женщиной, его гениальными прозрениями и испугом за судьбу отечества. Женская природа России по воле Садур покорно легла в основу мучительной маеты писателя. Нине Садур она мнилась во всем - от капризов погоды до непредсказуемых стихийных катаклизмов. Ее и предстояло воплотить актрисе. Ни больше, ни меньше. Соблазняя и дразня, издеваясь и провоцируя, заманивая и эпатируя, неприличничая и потешаясь, гневаясь и скорбя, сопровождала она путешествие страшного и жалкого брата своего Чичикова, извлекая наружу и глумясь над трагическим и бесчеловечным его смыслом. Выявляя суть происходящего и определяя его жанр. Садур настаивала: для Гоголя Россия так и осталась мучительной и неразрешимой загадкой, поскольку женщины он не познал. Какая-то тянущая душу правда в этом была и ложь одновременно. А Данилину эта спорная догадка делала свободной. Она отпускала на волю собственное женское знание, отдаваясь во власть подсознательного с бесстрашием зрелого человека. В ее интерпретации образа при всем многообразии оттенков и нюансов первенствовала личная боль. Может быть, поэтому, вспоминая о нем, всякий раз думаешь о том, как много в людях, в человеческой природе разного намешано и какая ничтожная толика этого пригождается, воплощается, идет в дело и требуется другим. И оборачивалась эта Ведьма самым трогательным и беспомощным в своей мощи существом. Не нужным никому. Как не нужна никому бескрайняя и бездонная наша Россия. Нет-нет да и мелькнет этот персонаж Данилиной во всем, что происходит, позовет, отзовется. Так только легко, словно ветер, тронет кулисы или дождик мелкий застучит по сцене. Шевельнется внутри что-то неназываемое. Какая-то невыразимая печаль. И беда, объединяющая всех. "На дне" - Василиса Движение в этой горьковской драме жестко обозначено границей, звучащей в названии. От которой, впрочем, можно оттолкнуться и начать путь обратно, наверх. Василиса Данилиной, напротив, совершает собственное медленное погружение. Понятно, что едва коснувшись этого самого дна, так там и останется - ей уж точно не выбраться. Черный брючный костюм, белая рубашка с распахнутым воротом, энергичная походка - женщины начала века только еще начали играть по мужским правилам и примерять универсальные одежды. Позже Марлин Дитрих решала таким образом задачи чисто стилевые и эстетические. Лени Рифенштраль занялась уже подменой содержания. Блондинки отечественного кино на этом фоне были воинственно женственными. Вопреки логике обстоятельств - будь то война, поточное производство или комсомольская стройка. Данилина в "На дне" ближе этой традиции. Ночлежка и постылое супружество убили в ее Василисе не женщину, Убили душу. Опрятность подменила чистоту. Желание любить мужчину уступило желанию его использовать. Белизна ее тела на фоне черного платьица с коротким рукавом почти слепит глаза - Василиса Данилиной является на сцене с Васькой Пеплом женщиной созданной любить. Но не чувствующей ничего, кроме унижения, презрения и ненависти. Страшнее всего мстит пустое сердце. Уязвленное к тому же точным диагнозом, поставленным любовником, не пожелавшим стать ее возлюбленным. Разрушительная власть неодушевленной красоты гибельна. Такие женщины отправляют мужчин на каторгу. Только безо всяких перспектив раскаяния и преображения. Они делают из них зверей. "Женитьба Фигаро" - Розина Ах, господи ты боже мой, вся она то ли в розовом, то ли в голубом, то ли в желтеньком, прямо как пасхальное яичко в праздничный день, куделечки, кудряшечки, тонкий слабый голосок, дыша духами и туманами, нет, туманы тут ни при чем, затуманен лишь влюбленный кроткий взор, застенчиво брошенный на мужа, кружевной платочек наготове, мнимый недуг из дамского арсенала, легкая головная боль, все чуть-чуть не в фокусе, все немножечко размыто и слегка неотчетливо, стройные ножки не гнуться в коленках, шажок коротенький, аристократический такой, пеньюар распахнулся чуть больше чем следует. А этот изгиб, ах этот изгиб, когда лежит, нет - возлежит на кушеточке, парфюмы кругом ,пузырьки, флакончики, благовония. И тут Фигаро со своей клизмой-грушей! Боже, как грубо! Нет, нет, лучше сразу хлопнуться в обморок, сознание потерять, потерять его совсем, как можно быстрее и уже не найти никогда. Как же устоять мужчине, если женщина рядом все время немножечко соскальзывает вниз и заваливается на бочок крутой и крепенький? Эля Данилина обожает хохмить и прикалываться. А почему бы ей и не подурачиться в самом-то деле? Ее Розина - акварельный такой шаржик на женскую кротость и смирение. Но только не коварное и злокозненное, а лукавое и кокетливое. К тому же ухитряется артистка сыграть свою бедную и безутешную обманутую графиню Альмавиву женщиной на удивление порядочной и даже целомудренной. Ну ни капельки не испорченной. Растерявшейся только слегка. И в эту растерянность немножко играющей, и очень весело играющей. Потому и не проигрывающей. С такими женщинами мужчина все время чувствует себя одураченным. И правильно делает. "Долгая счастливая жизнь" - Ольга Михайловна Улыбчивая подтянутая молодая женщина, аккуратно причесанная на манер белокурых героинь фильмов военных лет Марины Ладыниной или Валентины Серовой. Всеобщая любимица с прямой спиной и открытым взглядом, вырастившая двоих - обязательно старшего мальчика и младшую девочку. Плоть от плоти аскетичного послевоенного быта. Когда было стыдно раскисать, и нахлынувшие внезапно слезы прятались от повзрослевших детей. Когда любой самый скромный ужин охотно делился, как солдатская пайка, на всех гостей. Когда после ночного дежурства в больнице успевалось и поесть приготовить, и дочери белое выпускное платье сшить, и стихи вслух прочесть. Когда женское одиночество еще было предметом гордости и знаком причастности к общей судьбе и народному подвигу. Когда "не созданы мы для легких путей и эта повадка у наших детей" становилось оправданием и единственным смыслом пролетевшей как миг жизни. В спектакле у Эльвиры Данилиной есть один сценический монолог, завершающийся письмом от возлюбленного с фронта. Он не только про веру, которой наполнены были сердца и без которой не одолеть было ни войны той, ни вдовьей судьбы потом. Он получился про любовь. Единственную, которой хватило на всю жизнь. И подтянутость героини, и стойкость человеческая, и строгость женская, и прическа наготове - все потому, что Ольга Данилиной никогда не переставала ждать мужа. Ни на минуту. Сыновья у таких женщин чаще всего вырастали настоящими мужчинами. Людьми, умевшими любить. Как Геннадий Шпаликов. "Господин de Мопассан" - Ирма Простоволосая, бледная, она лежит на холодной больничной койке, обезличенной номером 29. Тяжелое забытье в палате смертников. Горячечный шепот обескровленных губ. Внезапное появление любимого. И радость освещает лицо, поднимается из сердечных глубин и воскрешает утраченную жизнь на последнее и главное мгновение. Проститука Ирма с улицы Жанны д`Арк, дарившая свою любовь офицеру полка, оставившего Руан. Взятая силой и награжденная неизлечимой болезнью, она боролась с врагом самым естественным для представительниц древнейшей профессии способом - заражая сифилисом. Она сражалась с неприятелем не только из чувства патриотизма. Ирма Данилиной хотела быть ближе к возлюбленному. Это было проявлением ее любви. Она верила: он поймет. Она ждала его. Ослабевшие руки судорожно цепляются за его мундир, глаза ищут ответа. Жалкая и растерзанная женщина жадно ловит всякое слово, не желая замечать того, что посетитель замешкался и хочет уйти. Звучат имена погибших. Он называет их быстро, мысленно она успевает проводить каждого. Улыбнется сквозь слезы - теперь она близка к ушедшим как никогда. Увидев его орден, гордится, как ребенок. А голос снова наполняется силой, становится низким и звучным, смеется счастливо, превращаясь на мгновение в ту обворожительную женщину, которой была, нерасчетливо и безоглядно отдавая любовь. Он назовет ее поведение позорным. Она почувствует в себе мощь и правду, сравнимую. Разве что с несокрушимой силой и верой маленькой Жанны. "Разве могло это случиться, если бы вы не пустили их в Руан? Я убила их больше, чем ты! Уничтожила их больше, чем весь твой полк! Убирайся, трус!" Ее упрек тяжелее пули. Такие женщины обнажают в мужчине суть. И не забываются никогда. "Женщины всегда смеются и танцуют" - Таня Ольга Мухина подарила театру пьесу про любовь. На исходе века. Когда тема эта отступила даже не на второй план. Когда приметой времени стало констатировать ее полное и окончательное отсутствие. Мухина сочинила дом в Бибирево с большим садом вокруг, где плодоносят старые большие яблони, и населила его мужчинами и женщинами, чьи сердца переполняет одно чувство. Они словно не замечают ничего вокруг, захваченные любовью. Таня Данилиной появилась в этом саду диковинной редкой птицей с раскинутыми широко крыльями-руками и смеющимися распахнутыми глазами. Молодая мама взрослого сына покоряла сердца мужчин, не прилагая к этому никаких усилий. Сводить с ума так радостно и так просто, как чувствовать свою женскую власть и очарование, быть уверенной в собственной силе и похожей на златокудрую Мэрилин Монро. Все движеться любовью, каждый наш миг исполнен, пронизан и оживлен лишь ею. Таня Данилиной верила в это. И вела нас за собой. Такие женщины умеют быть счастливыми и делать счастливыми других. Ольга Харитонова "Саратов СП"